Обращение Вудро Вильсона к Конгрессу, ведущее к объявлению войны Германии (1917 г.)

2 апреля 1917 года президент Вудро Вильсон выступил с этим обращением на совместном заседании Конгресса и призвал к объявлению войны Германии. В результате голосования в Конгрессе Соединенные Штаты вступили в Первую мировую войну.

2 апреля 1917

Когда в 1914 году почти сразу же вспыхнули военные действия между несколькими странами Европы, президент Вильсон заявил о намерении Америки оставаться нейтральной и призвал всех американцев оставаться беспристрастными как в мыслях, так и в делах. Однако Вильсону и Соединенным Штатам стало все труднее сохранять нейтралитет.

 Ряд событий между 1915 и 1917 годами привел к тому, что Вильсон наконец передал Конгрессу свое военное послание 2 апреля 1917 года. Подводная война Германии привела к затоплению нескольких кораблей и гибели американцев. Самым примечательным было нападение на  «Лузитанию» 7 мая 1915 года, когда погибло 128 американцев. На борту этого корабля находились около 1962 пассажиров и членов экипажа, а также несколько тысяч ящиков с боеприпасами и шрапнелью, направлявшихся в Великобританию. После суровых предупреждений Вильсона немцы обязались соблюдать традиционные правила обыска и выемки. Однако Америка все больше склонялась на сторону Британии. 

В 1915 году в США проживало 100 млн человек.

Бизнесс с нуля

В дополнение к историческим культурным связям с Великобританией и Францией (бесконечные войны и захват территории), поставки боеприпасов в эти страны из Соединенных Штатов увеличились примерно с 6 миллионов долларов в 1914 году до почти 500 миллионов долларов в 1917 году. Американские банкиры предоставили союзникам ссуды на сумму более 2 миллиардов долларов.

Уже в апреле 1915 года один из владельцев финансовой империи Моргана Томас Ламонт, выступая перед представителями прессы, отметил, что США надо как можно больше помогать европейским союзникам, т. к. это приведет к выкупу американцами их долговых обязательств перед Великобританией и Францией.

 Ещё большим потоком займы европейским странам пошли, когда США сами вступили в войну. До конца Первой мировой войны общий объём кредитов составил более 10 млрд. долларов. Примерно 7 млрд. долларов пошли на закупку оружия, боеприпасов, амуниции, различных военных материалов. Причём покупалось всё это в самих же США. Деньги остались в Штатах и стимулировали её экономику. В США экономика стала настолько сильной, что этот период часто называют «Бурные 20-е годы».

 Одним из итогов Первой мировой войны стало превращение Соединенных Штатов из крупнейшего мирового должника в крупнейшего кредитора. Франция и Великобритания, наоборот, из крупнейших в мире кредиторов превратились в должников. В конце 1913 года за рубежом были размещены североамериканские капиталы на сумму 2,065 млрд. долларов, а сами Штаты были должны 5 млрд. долларов.

Берлин ежегодно был обязан выплачивать старанм-победителям 650 млн. долларов.

Надо сказать, что тогдашние доллары – образца 1873 года, были реальной денежной единицей, каждый доллар был равен 1,50463 гр. чистого золота.

Совокупное богатство страны увеличилось более чем вдвое в период с 1920 по 1929 год, а валовой национальный продукт (ВНП) увеличился на 40 процентов с 1922 по 1929 год.

Реальная заработная плата в промышленном секторе во время войны выросла, возможно, на шесть или семь процентов, и этого роста в сочетании с легкостью поиска работы было достаточно, чтобы привлечь в рабочую силу множество дополнительных рабочих.

Телеграмма, посланная министром иностранных дел Германии немецкому послу в США

Вслед за объявлением Германии о возобновлении неограниченной подводной войны 1 февраля 1917 года британцы 24 февраля обнародовали  телеграмму Циммермана. Когда 1 марта Вильсон опубликовал это послание для прессы, американцы были шокированы и возмущены. 

При поддержке всего своего кабинета Вильсон, переизбранный в 1916 году под лозунгом «Он удержал нас от войны», с радостью пришел к выводу, что война неизбежна. 

Мы намерены начать с 1 февраля беспощадную подводную войну. Несмотря ни на что, мы попытаемся удержать США в состоянии нейтралитета. Однако в случае неуспеха мы предложим Мексике: вместе вести войну и сообща заключить мир. С нашей стороны мы окажем Мексике финансовую помощь и заверим, что по окончании войны она получит обратно утраченные ею территории Техаса, Новой Мексики и Аризоны. Мы поручаем вам выработать детали этого соглашения. Вы немедленно и совершенно секретно предупредите президента Каррансу, как только объявление войны между нами и США станет совершившимся фактом. Добавьте, что президент Мексики может по своей инициативе сообщить японскому послу, что Японии было бы очень выгодно немедленно присоединиться к нашему союзу. Обратите внимание президента на тот факт, что мы впредь в полной мере используем наши подводные силы, что заставит Англию подписать мир в ближайшие месяцы.

Циммерман

Высокая моральная позиция

В своей речи перед специальной сессией Конгресса Вильсон, как обычно, занял высокую моральную позицию и заявил, что не только были нарушены права Америки как нейтральной страны, но и что «мир должен быть сделан безопасным для демократии». Американцы должны бороться «за права и свободы малых стран» и «принести мир и безопасность, чтобы сделать сам мир наконец свободным».

Вскоре после начала войны Великобритания, Франция и их союзники установили морскую блокаду Германии и Австрии. Даже еда была контрабандой. Администрация Вильсона горько жаловалась, что блокада нарушает международное право. Американцы утверждали, что международное право защищает право нейтрального государства торговать с другими государствами.

 Когда британцы (обеспечившие большую часть блокирующих кораблей) перехватывали американский корабль, корабль сопровождали в британский порт, с экипажем обращались хорошо. Ситуация изменилась, когда немцы начали подводную войну с Британией, Францией и их союзниками.

«Комитет общественной информации нанял сотни ведущих ученых, писателей и художников, чтобы те создали произведения, объясняющие цели Америки в войне, пробуждающие патриотизм, призывающие поддерживать союзников, вызывающие ненависть к германским «гуннам». Большинство из таких сочинений давали искаженную картину», — рассказывает профессор, декан исторического факультета Университета Теннесси Эрнст Фриберг.

Толпа в военной форме

 Согласно принятому 18 мая 1917 года закону об ограниченной воинской повинности, в армию призывался 1 млн мужчин в возрасте от 21 до 31 года. Если в июне 1914 г. американская армия насчитывала лишь 75 тыс. рядовых и 5600 офицеров, то к 11 ноября 1918 г. она имела в своем составе более 180 тыс. офицеров и 4,8 млн солдат (в т. ч. более 2 млн во Франции).

6 апреля 1917 года, когда Соединенные Штаты объявили войну Германии, в стране была постоянная армия численностью 127 500 офицеров и солдат. К концу войны в армии Соединенных Штатов служило четыре миллиона человек, а еще 800 000 — в других родах военной службы.

 В мае 1917 года генерал Джон Джозеф «Блэк Джек» Першинг был назначен верховным главнокомандующим американской армии во Франции, и были созданы Американские экспедиционные силы (АЭФ). Американские войска столкнулись с войной, не похожей ни на одну другую: война велась в окопах и в воздухе, была отмечена появлением таких военных технологий, как танки, полевые телефоны, ядовитые газы. 

 Першинг и его сотрудники вскоре осознали, насколько плохо были подготовлены Соединенные Штаты к переброске большого количества солдат и необходимого оборудования на фронт, где не хватало припасов, пайков, снаряжения и обученных солдат.

Толпы необученных, неграмотных солдат и офицеров обладали низкой дисциплиной, боеспособностью и опытом. На протяжении 1917 и 1918 годов американские дивизии обычно использовались для усиления французских и британских частей при защите своих позиций и организации атак на немецкие позиции. Когда в марте 1918 года немцы начали свое последнее крупное наступление, во Франции все еще находилось всего 85 000 американских солдат; но к сентябрю следующего года их было уже 1 200 000.

Оккупация по-американски

В апреле 1918 года в Мурманске высадились американские войска. Так началась интервенция в Европейскую часть России не только английских, но и американских войск. Сенатор-республиканец от штата Вашингтон Майлз Пойндекстер, призывая к интервенции, прямо говорил: «Россия стала просто географическим понятием, и ни чем более она никогда не будет. Ее сила сплочения, организации и восстановления ушла навсегда. Нация не существует…» К вторжению призывал и посол США в России Дэвид Фрэнсис: «Я настаиваю на необходимости взять под свой контроль Владивосток, а Мурманск и Архангельск отдать Великобритании и Франции».

 Войска Антанты и белогвардейцы построили специальные лагеря смерти сначала на Мудьюге, а затем на Иоканьге. В них помещали большевиков и местных жителей.

15 августа 1918 года американские войска вторглись на Дальний Восток. Перед этим Госдепартамент США официально объявил о разрыве дипломатических отношений между Россией и Соединёнными Штатами. События ознаменовали начало полномасштабной интервенции стран Антанты в охваченную Гражданской войной страну Уже 3 августа 1918-го военное министерство США отдало приказ генералу Уильяму Грейвсу об отправке к середине августа 27-го и 31-го пехотного полков, а также добровольцев из 13-го и 62-го полков во Владивосток. Всего в середине месяца американские силы на Дальнем Востоке составляли около восьми тысяч военнослужащих.

Свидетельства о жестокости американских военных в отношении русских можно найти в ряде источников, в частности, в Российском государственном историческом архиве Дальнего Востока сохранились «Акты о замученных и расстрелянных крестьянах в Ольгинском уезде в 1918-1920 годах». Историк Федор Нестеров в своих работах отмечал, что бесчеловечное отношение американцев привело к тому, что многие крестьяне, поначалу не поддержавшие советскую власть, в конечном итоге перешли на сторону партизан. Так, сопротивление оккупантам постоянно расширялось.

Вот выдержка из этого документа: «Захватив крестьян И. Гоневчука, С. Горшкова, П. Опарина и З. Мурашко, американцы живьем закопали их за связь с местными партизанами. А с женой партизана Е. Бойчука расправились следующим образом: искололи тело штыками и утопили в помойной яме. Крестьянина Бочкарева до неузнаваемости изуродовали штыками и ножами: нос, губы, уши были отрезаны, челюсть выбита, лицо и глаза исколоты штыками, все тело изрезано. У ст. Свиягино таким же зверским способом был замучен партизан Н. Мясников, которому, по свидетельству очевидца, сперва отрубили уши, потом нос, руки, ноги, живым порубив на куски».

«Сторонников Советов всюду, куда доставал штык заокеанских «освободителей России», кололи, рубили, расстреливали партиями, вешали, топили в Амуре, увозили в пыточных «поездах смерти», морили голодом в концлагерях», — писал Федор Нестеров.

Американцы вывозили с Дальнего Востока лес, пушнину, золото. Американские фирмы получили разрешение от правительства Колчака совершать торговые операции в обмен на кредиты. Только одна компания отправила из Владивостока в США 15,7 тысячи пудов шерсти, 20,5 тысячи овечьих шкур, 10,2 тысячи крупных сухих кож.

Стенограмма

АДРЕС:

ГОСПОДА КОНГРЕССА:

Я созвал Конгресс на внеочередную сессию, потому что предстоит сделать серьезный, очень серьезный политический выбор, и сделать его немедленно, и было неправильным и конституционно недопустимым, чтобы я брал на себя ответственность за его принятие.

Третьего февраля прошлого года я официально представил вам чрезвычайное заявление Имперского правительства Германии о том, что в первый день февраля и после него его целью является отбросить все ограничения закона и гуманности и использовать свои подводные лодки для потопления каждого судна. который стремился подойти либо к портам Великобритании и Ирландии, либо к западным побережьям Европы, либо к любому из портов, контролируемых врагами Германии в Средиземноморье. Казалось, что это и было целью немецкой подводной войны в начале войны, но с апреля прошлого года имперское правительство несколько ограничило командиров своих подводных кораблей в соответствии с данным нам тогда обещанием, что пассажирские суда не должны подвергаться атакам. затонуло, и что должное предупреждение будет дано всем другим судам, которые его подводные лодки могут попытаться уничтожить, если не будет оказано сопротивления или попытки бегства, и будут приняты меры, чтобы их экипажам была предоставлена, по крайней мере, справедливая возможность спасти свою жизнь в своих открытых шлюпках. Принятые меры предосторожности были скудными и достаточно бессистемными, как это доказывалось в печальных случаях в ходе этого жестокого и недостойного дела, но определенная степень сдержанности наблюдалась. Новая политика отмела все ограничения. Суда всех видов, независимо от их флага, характера, груза, пункта назначения и поручений, были безжалостно отправлены на дно: без предупреждения и без мысли о помощи или милосердии для находящихся на борту судов дружественных нейтралов вместе с у воюющих сторон. Даже госпитальные корабли и корабли, доставляющие помощь скорбящему и пострадавшему народу Бельгии, хотя последние были обеспечены безопасным проходом через запрещенные районы самим немецким правительством и отличались безошибочными идентификационными знаками, были потоплены с таким же безрассудством. отсутствие сострадания или принципов. Некоторое время я не мог поверить, что подобные вещи действительно могут быть сделаны каким-либо правительством, которое до сих пор придерживалось гуманных обычаев цивилизованных стран. Международное право возникло в попытке установить некий закон, который бы уважался и соблюдался на морях, где ни одна нация не имела права доминирования и где пролегали свободные магистрали мира… Этот минимум прав правительство Германии отмахнулся под предлогом возмездия и необходимости, а также потому, что у него не было оружия, которое он мог бы использовать на море, кроме того, которое невозможно использовать, как он его применяет, не отбросив на ветер все сомнения гуманности или уважения к договоренностям. которые должны были лежать в основе взаимодействия мира. Я сейчас не думаю о потере собственности, какой бы огромной и серьезной она ни была, а только о бессмысленном и массовом уничтожении жизней мирных жителей, мужчин, женщин и детей, занятых деятельностью, которая всегда, даже в самые мрачные периоды современной истории считались невинными и законными. Недвижимость может быть оплачена; жизни мирных и невинных людей быть не может. Нынешняя немецкая подводная война против торговли — это война против человечества.

Это война против всех наций. Американские корабли были потоплены, американцы забрали жизни, и это очень глубоко взволновало нас, узнав об этом, но корабли и люди других нейтральных и дружественных стран были потоплены и затоплены в водах таким же образом. Никакой дискриминации не было. Это вызов всему человечеству. Каждая нация должна сама решить, как она встретит эту проблему. Выбор, который мы делаем для себя, должен быть сделан с умеренностью в совете и умеренностью в суждениях, соответствующими нашему характеру и нашим мотивам как нации. Мы должны избавиться от возбуждения. Нашим мотивом будет не месть или победное утверждение физической мощи нации, а только отстаивание прав, прав человека, в которых мы являемся лишь единственными защитниками.

Когда я выступал перед Конгрессом двадцать шестого февраля прошлого года, я думал, что будет достаточно отстоять наши нейтральные права с помощью оружия, наше право использовать моря от незаконного вмешательства, наше право защищать наш народ от незаконного насилия. Но теперь становится ясно, что вооруженный нейтралитет невозможен. Поскольку использование подводных лодок фактически запрещено законом, как немецкие подводные лодки использовались против торговых судов, невозможно защитить корабли от их атак, поскольку международное право предполагает, что торговые суда будут защищаться от каперов или крейсеров, видимые суда преследуют их. открытое море. В таких обстоятельствах обычным благоразумием и суровой необходимостью является попытаться уничтожить их прежде, чем они проявят свое собственное намерение. С ними нужно иметь дело сразу после их появления, если вообще с ними иметь дело. Правительство Германии вообще отрицает право нейтральных стран применять оружие в запрещенных им районах моря, даже при защите прав, на защиту которых ни один современный публицист никогда прежде не ставил под сомнение их право. Намекается, что с вооруженной охраной, которую мы разместили на наших торговых судах, будут обращаться как за пределами закона и с ними будут обращаться так же, как с пиратами. Вооруженный нейтралитет в лучшем случае достаточно неэффективен; в таких обстоятельствах и перед лицом таких претензий это хуже, чем безрезультатно: скорее всего, оно приведет лишь к тому, что должно было предотвратить; практически наверняка мы втянемся в войну без прав и эффективности воюющих сторон. Есть один выбор, который мы не можем сделать, мы не способны сделать: мы не выберем путь подчинения и не допустим, чтобы самые священные права нашей Нации и нашего народа были проигнорированы или нарушены. Зло, против которого мы сейчас выступаем, не является обычным злом; они подрезают самые корни человеческой жизни.

С глубоким чувством торжественного и даже трагического характера шага, который я предпринимаю, и серьезной ответственности, которую он предполагает, но в непоколебимом повиновении тому, что я считаю своим конституционным долгом, я советую Конгрессу объявить недавний курс Императорского Правительство Германии на самом деле будет не чем иным, как войной против правительства и народа Соединенных Штатов; что она формально примет статус воюющей стороны, который ей таким образом навязали, и что она предпримет немедленные шаги не только для того, чтобы привести страну в более тщательное оборонительное состояние, но также и для того, чтобы напрячь всю свою мощь и задействовать все свои ресурсы для приведения страны в более тщательное состояние обороны. Правительство Германской империи договорилось и положило конец войне.

Что это будет означать, понятно. Это потребует максимально возможного сотрудничества в советах и ​​действиях с правительствами, находящимися сейчас в состоянии войны с Германией, и, в связи с этим, предоставление этим правительствам наиболее либерального финансового кредита, чтобы наши ресурсы могли быть, насколько это возможно, использованы. добавил к своим. Это потребует организации и мобилизации всех материальных ресурсов страны для снабжения военными материалами и удовлетворения побочных потребностей Нации самым обильным, но в то же время наиболее экономичным и эффективным способом. Оно предполагает немедленное полное оснащение военно-морского флота во всех отношениях, но особенно в обеспечении его лучшими средствами борьбы с подводными лодками противника. Оно предполагает немедленное пополнение уже предусмотренных законом вооруженных сил Соединенных Штатов на случай войны не менее пятисот тысяч человек, которые, по моему мнению, должны быть выбраны на основе принципа всеобщей воинской обязанности, а также разрешение на последующие дополнительные приращения равной силы, как только они могут быть необходимы и могут быть использованы в ходе тренировки. Это будет также включать в себя, конечно, предоставление адекватных кредитов правительству, поддерживаемых, я надеюсь, насколько они могут быть справедливо поддержаны нынешним поколением, за счет хорошо продуманного налогообложения. Я говорю «поддерживаемые настолько, насколько это возможно за счет налогообложения», потому что мне кажется, что было бы крайне неразумно основывать кредиты, которые теперь будут необходимы, исключительно на заемных деньгах. Наш долг, я со всем уважением призываю, защитить наш народ, насколько это возможно, от очень серьезных трудностей и зол, которые могут возникнуть в результате инфляции, вызванной огромными кредитами.

Принимая меры, с помощью которых эти задачи должны быть достигнуты, мы должны постоянно помнить о мудрости как можно меньше вмешиваться в нашу собственную подготовку и оснащение наших собственных вооруженных сил для выполнения этой задачи, поскольку это будет очень практическая обязанность — снабжать народы, уже находящиеся в состоянии войны с Германией, материалами, которые они могут получить только от нас или с нашей помощью. Они находятся на местах, и мы должны всячески помогать им, чтобы они были там эффективны.

Я возьму на себя смелость предложить через несколько исполнительных департаментов правительства на рассмотрение ваших комитетов меры для достижения нескольких целей, которые я упомянул. Я надеюсь, что вам будет приятно иметь дело с ними, поскольку они были созданы после очень тщательного обдумывания той ветвью правительства, на которую наиболее непосредственно ляжет ответственность за ведение войны и защиту нации.

Пока мы делаем эти дела, эти чрезвычайно важные дела, давайте будем очень ясными и ясно объясним всему миру, каковы наши мотивы и наши цели. Моя собственная мысль не отклонилась от привычного и нормального курса из-за печальных событий последних двух месяцев, и я не верю, что мысль Нации была ими изменена или затуманена. Я имею в виду сейчас точно то же самое, что имел в виду, когда выступал в Сенате двадцать второго января прошлого года, то же самое, что я имел в виду, когда выступал перед Конгрессом третьего февраля и двадцать второго января. шестое февраля. Наша цель сейчас, как и тогда, состоит в том, чтобы отстоять принципы мира и справедливости в жизни мира в противовес эгоистической и самодержавной власти и создать среди действительно свободных и самоуправляющихся народов мира такой союз целей и действия, которые впредь обеспечат соблюдение этих принципов. Нейтралитет больше не возможен и нежелателен там, где речь идет о мире во всем мире и свободе его народов, а угроза этому миру и свободе заключается в существовании автократических правительств, поддерживаемых организованными сила, которая полностью контролируется их волей, а не волей их народа. В таких обстоятельствах мы увидели последний проявление нейтралитета. Мы находимся в начале эпохи, когда будут настаивать на том, чтобы среди наций и их правительств соблюдались те же стандарты поведения и ответственности за совершенные проступки, которые наблюдаются среди отдельных граждан цивилизованных государств.

У нас нет вражды с немецким народом. Мы не испытываем к ним никаких чувств, кроме симпатии и дружбы. Их правительство вступило в эту войну не по их инициативе. Это произошло без их предварительного ведома или одобрения. Это была решительная война, как решимость велась в старые, несчастные времена, когда правители нигде не советовались с народами, а войны провоцировались и велись в интересах династий или небольших групп амбициозных людей, привыкших использовать своих собратьев как пешки и инструменты.

Самоуправляющиеся страны не наполняют свои соседние государства шпионами и не заводят курс интриг, чтобы добиться какого-то критического положения дел, которое даст им возможность нанести удар и совершить завоевание. Подобные проекты могут успешно отрабатываться только под прикрытием и там, где никто не имеет права задавать вопросы. Коварно задуманные планы обмана или агрессии, передаваемые, возможно, из поколения в поколение, могут разрабатываться и скрываться от света только в тайне судов или за тщательно охраняемым секретом узкого и привилегированного класса. К счастью, они невозможны там, где общественное мнение требует и требует полной информации обо всех делах страны.

Стойкий концерт во имя мира никогда не может быть обеспечен без партнерства демократических стран. Ни одному автократическому правительству нельзя доверять в том, что он сохранит веру в себя и будет соблюдать его заветы. Это должна быть лига чести, партнерство мнений. Интрига съела бы его жизненные силы; заговоры внутренних кругов, которые могли планировать все, что хотят, и никому не отчитываться, были бы коррупцией, заложенной в самом ее сердце. Только свободные пионы могут твердо придерживаться своей цели и своей чести ради общей цели и предпочитать интересы человечества любым узким интересам.

Разве каждый американец не чувствует, что чудесные и обнадеживающие события, произошедшие в последние несколько недель в России, добавили уверенности в нашу надежду на будущий мир во всем мире? Россия была известна тем, кто лучше всех знал, что она всегда была действительно демократической в ​​душе, во всех жизненных привычках своего мышления, во всех интимных отношениях своего народа, которые выражали его природный инстинкт, его привычное отношение к жизни. Самодержавие, венчавшее вершину ее политической структуры, сколько бы оно ни существовало и каким бы ужасным ни было реальность его могущества, на самом деле не было русским по происхождению, характеру и целям; а теперь оно стряхнуто, и великий, щедрый русский народ во всем своем наивном величии и могуществе присоединился к силам, борющимся за свободу в мире, за справедливость и за мир. Вот подходящий партнер для Лиги Чести.

Примечание
Февра́льская револю́ция: 23 февраля (8 марта) — 3 (16) марта 1917 года. Октя́брьская револю́ция 1917 года в Росси́и: 25 октября (7 ноября) 1917 года.

Одна из вещей, которая убедила нас в том, что прусское самодержавие не было и никогда не могло быть нашим другом, заключается в том, что с самого начала нынешней войны оно наполнило наши ничего не подозревающие общины и даже наши правительственные учреждения шпионами и установило уголовные преступления. Повсюду разгораются интриги против нашего национального единства, нашего мира внутри и снаружи, нашей промышленности и нашей торговли. Действительно, теперь очевидно, что его шпионы были здесь еще до начала войны; и, к сожалению, это не вопрос догадок, а факт, доказанный в наших судах, что интриги, которые не раз опасно приближались к нарушению мира и расшатыванию промышленности страны, велись по наущению, с поддержке и даже под личным руководством официальных агентов Имперского правительства, аккредитованных при правительстве Соединённых Штатов. Даже проверяя эти вещи и пытаясь их искоренить, мы стремились дать им как можно более щедрую интерпретацию, потому что знали, что их источник лежит не в каких-либо враждебных чувствах или намерениях немецкого народа по отношению к нам (который, несомненно, был столь же невежественны о них, как и мы сами), но только в эгоистических замыслах правительства, которое делало то, что ему нравилось, и ничего не говорило своему народу. Но они сыграли свою роль, убедив нас, наконец, в том, что это правительство не питает к нам настоящей дружбы и намерено действовать против нашего мира и безопасности, когда ему удобно. О том, что это значит настроить против нас врагов у самых наших дверей, красноречиво свидетельствует перехваченная нота германскому министру в Мехико.

Мы принимаем этот вызов враждебных целей, потому что знаем, что при таком правительстве, следующеме такими методами, у нас никогда не будет друга; и что при наличии его организованной власти, всегда готовой достичь неизвестно какой цели, не может быть гарантированной безопасности демократическим правительствам мира. Теперь мы готовы принять меры борьбы с этим естественным врагом свободы и, если необходимо, потратим все силы нации, чтобы сдержать и свести на нет ее притязания и ее власть. Теперь, когда мы видим факты без завесы ложных претензий, мы рады тому, что можем бороться за окончательный мир во всем мире и за освобождение своих народов, включая немецкие народы: за права великих и малых наций и привилегия людей повсюду выбирать свой образ жизни и послушания. Мир должен быть сделан безопасным для демократии. Ее мир должен быть основан на проверенных основах политической свободы. У нас нет никаких эгоистических целей, которым мы могли бы служить.

Мы не желаем ни завоеваний, ни господства. Мы не ищем для себя никаких компенсаций, никакой материальной компенсации за жертвы, которые мы добровольно принесем. Мы всего лишь один из поборников прав человечества. Мы будем удовлетворены, когда эти права будут обеспечены настолько надежно, насколько их могут обеспечить вера и свобода наций. Именно потому, что мы сражаемся без злобы и без корыстных целей, не ища для себя ничего, кроме того, чем мы хотим поделиться со всеми свободными народами, мы, я уверен, будем вести наши операции как воюющие стороны без страсти и сами с гордостью и пунктуальностью соблюдаем принципы права и честной игры, за которые мы, по общему признанию, боремся.

Я ничего не сказал о правительствах, союзных имперскому правительству Германии, потому что они не вели против нас войну и не призывали нас защищать наши права и нашу честь. Правительство Австро-Венгрии действительно заявило о своей безоговорочной поддержке и принятии безрассудной и беззаконной подводной войны, проводимой теперь без прикрытия императорским правительством Германии, и поэтому это правительство не имело возможности принять графа Тарновского, недавно посла аккредитован при этом правительстве Императорским и Королевским правительством Австро-Венгрии; но это правительство фактически не участвовало в войне против граждан Соединенных Штатов на море, и я беру на себя смелость, по крайней мере на данный момент, отложить обсуждение наших отношений с властями в Вене. Мы вступаем в эту войну только там, где нас к ней явно принуждают, потому что других средств защиты наших прав нет.

Нам будет тем легче вести себя как воюющим сторонам в высоком духе правоты и справедливости, потому что мы действуем без враждебности, не из-за вражды к народу или желания причинить ему какой-либо вред или ущемить его интересы, а только в вооруженном противостоянии безответственному правительству, которое отбросило все соображения гуманности и справедливости и выходит из-под контроля. Позвольте мне еще раз сказать, что мы являемся искренними друзьями немецкого народа и ничего так сильно не желаем, как скорейшего восстановления близких отношений, приносящих взаимную выгоду, между нами, — как бы трудно им ни было в настоящее время поверить, что это исходит из наших сердец. Мы терпели их нынешнее правительство все эти горькие месяцы благодаря этой дружбе, проявляя терпение и выдержку, которые в противном случае были бы невозможны. К счастью, у нас все еще будет возможность доказать эту дружбу в нашем повседневном отношении и действиях по отношению к миллионам мужчин и женщин немецкого происхождения, которые живут среди нас и разделяют нашу жизнь, и мы будем гордиться тем, что доказываем это всем, кто на самом деле лоялен к своим соседям и родственникам. к правительству в час испытания. Большинство из них такие же истинные и лояльные американцы, как если бы они никогда не знали никакой другой верности. Они незамедлительно поддержат нас в осуждении и сдерживании тех немногих, у кого могут быть иные взгляды и цели. Если возникнет нелояльность, с ней будут бороться твердой рукой суровых репрессий; но если она вообще поднимет голову, то только время от времени и без поддержки, за исключением немногих беззаконных и злобных людей.

Это тяжелая и тягостная обязанность, господа члены Конгресса, которую я выполнил, обращаясь к вам с таким обращением. Впереди, возможно, нам предстоит много месяцев огненных испытаний и жертв. Страшно вести этот великий мирный народ на войну, на самую страшную и гибельную из всех войн, когда сама цивилизация, кажется, находится на волоске.

Но право дороже мира, и мы будем бороться за то, что всегда было ближе всего к сердцу: за демократию, за право тех, кто подчиняется власти, иметь голос в своих собственных правительствах, за права и свободы малых наций, за всеобщее господство над правом таким союзом свободных народов, который принесет мир и безопасность всем нациям и сделает их более важными. Сам мир наконец-то свободен. Этой задаче мы можем посвятить наши Евы и наши состояния, все, чем мы являемся, и все, что у нас есть, с гордостью тех, кто знает, что настал день, когда Америка будет иметь привилегию тратить свою кровь и свою мощь на принципы, которые дали ей рождение, счастье и мир, которыми она дорожит. Боже, да поможет ей, она не может поступить иначе.